Мои часы всегда спешили на полторы минуты, так что, глянув на стрелочки, до конца рабочего дня я успевала сунуть ноги в уличные туфли на более устойчивом каблучке. И когда пришел час, вышла из кабинета первой.

Тихий уголок, где выгодно располагался офис, находился в одном квартале от оживленного проспекта, по которому курсировал общественный транспорт. Как раз на пересечении с нашей улочкой, перед светофором, обосновалась остановка. Я привычно заняла место впередсмотрящей на широком бордюре, в паре метров от остановочного павильона. Опыт подсказывал, что водители маршруток, если у них оставалось одно-два посадочных места, предпочитали тормознуть чуть раньше остановки, как раз передо мной, а не делать салон авто призом в битве титанов. Особенно актуальным был этот метод в дачно-огородный сезон, когда в маленькую «газельку» пытались разом втиснуться три-четыре крупногабаритные пожилые дамы с тремя-четырьмя корзинками в обеих руках. Причем ни одна из вышеперечисленных особ не желала уступить место другой. Реально, я была свидетелем нескольких случаев поломки дверей транспортного средства.

Вот и сейчас на остановке толпился выбравшийся из пригородных автобусов табун дачников, к которым помаленьку начали присоединяться белые воротнички и рабочие с загибающегося заводика. Справа встал лысеющий мужик в потрепанной спецовке и закурил что-то крайне «ароматное». Инстинктивно стремясь избежать сигаретного выхлопа (мало бензиновой вони проносящихся машин, так еще хомо сапиенс дрянью окуривают), я отступила по бордюру назад, не глядя, и моментально поплатилась за это.

Натолкнулась на кого-то, была грубо отпихнута в сторону проезжей части и неизбежно упала бы под колеса проносившейся на всех парах (куда там официально дозволенным шестидесяти) маршрутки, если бы не Таль. Виталик, присоединившийся к ожиданию транспорта, среагировал моментально. Я еще не успела сообразить, что вообще происходит, что он тут рядом, а парень уж схватил меня за руку и платье одновременно, резко дергая на себя.

Мы мешком повалились на заплеванный асфальт. Парень снизу, я распласталась поверху неуклюжей амебой, стесывая походя левую коленку об жесткую поверхность, раздирая вдрызг колготки и кожу конечности. Сумка, висевшая на плече, пребольно приложила сзади по ребрам. Из Витальки же и вовсе мои пятьдесят с лишком кило разом вышибли дух.

Мой коллега никогда не был качком. Обычный парень, которого постоянная слежка за юрким ребенком с десятком шил в мягком месте натренировала в скорости реакции лучше всяких экзотических монастырей Поднебесной.

А народ уже вовсю делился впечатлениями от представления, на начало которого обратили внимание отнюдь не все, потому мнения были, прямо скажем, пестрыми:

— Во валяются! Ни стыда ни совести! Хулюганят!

— Дерутся, что ли?

— Падла рыжая, у, стерва крашеная! По сторонам не смотрит, толканула, чуть не убила растреха девку-то!

— Не-э, нарочно ее толканули! Я точно видела!

— Размалевана, как девка гулящая, ни рожи ни кожи, а туды ж, лезет! Энто она ж не случайно, можа, по злобе заметила!

— Эй, девонька, тебе в аптеку, йоду купи, коленку-то полечить.

— Какой паренек хороший, вот я помню, мой Антоша таким же был…

— Спасибо, Таль! — выдохнула я, пытаясь поскорее подняться с приятеля, пока он еще дышал.

— Пустяки, дело житейское. Как сама-то, Гель? — улыбнулся Виталик, поднимаясь и отряхивая запыленные джинсы.

Я зашла сзади, обмахнуть от сора рубашку спасителя. Хорошо, что серую, в белой бы рухнул — не отстирать.

— Жива благодаря тебе, спасибо большое, а коленки — дело наживное. С меня королевская коробка из «Харакири». Ой, твоя пятерка, езжай давай, завтра поговорим! — протараторила я и практически подпихнула Таля к тормозившей машине.

А сама… а что сама, в самых растрепанных чувствах, отказавшись от парочки прытких и горящих желанием помочь, хотя, думается мне, больше посплетничать, бабушек, уверенным шагом направилась в сторону аптеки за углом. Драную и окровавленную коленку старательно загораживала сумкой.

Да что же это за западло такое! Ни дня без происшествия у проезжей части. Коленка ныла, как в детстве, когда со всего маху пропахивала на своих двоих асфальт. Давно забытое ощущение никаких ностальгических чувств не вызывало.

Но больше, чем боль физическая, меня занимал вопрос — кто и почему? Я не ангел белокрылый, спору нет, только ведь и стервой законченной себя не назову. Друзей у меня немного, но врагов-то, во всяком случае тех, о которых знаю, нет вовсе. Так почему, почему неприятности как снежный ком повалили?

Неужели меня в самом деле пытались толкнуть под колеса? Или случайно у кого-то такая гадость вышла?

Как бы то ни было, пользоваться общественным транспортом я больше категорически не желала. Сошла с тротуара, юркнула между густых кустов невысокой голубой сирени и зажмурилась, представляя дом родной.

Спасибо дару телепортации. Воистину, он оказался очень своевременным приобретением. Скинув туфли у порога, я похромала по квартире, могла бы, наверное, и еще разок перенестись, но не стала. Колготки выкинула в мусорку, платье повесила на вешалку в коридоре, заползла под душ и включила воду. Теплую, здоровым частям организма приятную, но ударившую молотком по содранной коленке. Все как всегда, смывать засыхающую кровь больно, но не промыть рану тоже нельзя. Зато утешает то, что моюсь с комфортом. В детстве и вовсе ледяной водой из колонки в соседнем дворе довольствовались и послюнявленным подорожником, прихлопнутым сверху.

Свежая ярко-красная капиллярная кровь проступила на отмытой от вкраплений пыли коленке. Я мысленно пожалела, что не прихватила еще и лекарства из аптечки. Похоже, пачкать пол кровью у меня начинает входить в привычку, такую же, как попадать в ДТП. Нехорошая тенденция!

Кое-как вытершись и набросив халат, я присела на край ванны и начала выколупывать из тубуса ватный диск. Если прижать его к ране, то добраться до кладовки и соответственно до аптечки удастся с минимальным загрязнением окружающей среды.

Конрад возник как призрак: то не был — и вдруг стал. Вместо улыбки сурово сведенные брови. Рука цепко ухватила мою ногу за лодыжку, темноволосая голова склонилась над моей раной. Горячий, слегка шершавый язык принялся за дело. Коленку защипало. Не сильно, как от йода, а чуть-чуть, как от заживляющей мази. Когда мужчина отстранился и выпустил из захвата лодыжку, пострадавшая коленка отличалась от здоровой лишь более розовым цветом восстановленной кожи.

— Спасибо, ты очень вовремя решил в гости заглянуть, — поблагодарила я и, блаженно улыбнувшись, несколько раз согнула и разогнула ногу. Боли не было вовсе. Выходит, вместе с поверхностной раной Конрад каким-то образом ухитрился удалить и гематому. Кто бы мог подумать, что из полудохлого вампира получится не только замечательный друг, но и потрясающий доктор.

— Лучик, — едва заметно усмехнулся самый экзотический из лекарей Земли, — ты забываешь о нашей связи. Я учуял запах твоей свободно текущей крови. Потому и пришел.

— Ой, я не подумала, — покаялась я.

— Вы, Гелена Юрьевна, вообще не склонны анализировать и продумывать свои действия, не говоря уж о словах. Впрочем, Конрад поступает аналогичным образом. — Надменная проповедь прозвучала в обыкновенном для куратора стиле, вот только в тесном пространстве ванной я никак не ожидала его услышать.

Откуда этот-то взялся? Раз, и появился! Вероятно, вопрос в моих глазах был настолько красноречив, что ЛСД соблаговолил прояснить:

— Меня проинформировали о вашем ранении, Гелена, но не соблаговолили уточнить его тяжесть.

— Эй, я же сказал, медленное течение крови, — пожал плечами вампир в искреннем недоумении.

О-о-о, так Ледников заявился ко мне в ванную незваным, потому что волновался?

— Терминология и классификация травм с использованием вампирских эвфемизмов мне незнакома, — проронил ЛСД, буквально ощупывая меня взглядом. Горячим, цепким и каким-то уж очень собственническим. Впрочем, когда он спустился ниже пояса, то тут же помрачнел еще больше и отвернулся почти поспешно. А потом еще и добавил: — Мое вчерашнее замечание подвигло вас, Гелена, упражняться в искусстве стриптиза ежедневно?